Дневник войны. Воспоминания Янессы Михайловны Гвоздь
Янесса Михайловна родилась на Украине, в селе Калиновка Хмельницкой области, прожила нелёгкую, насыщенную событиями жизнь, и решила поделиться своими воспоминаниями о войне, о мирной послевоенной жизни, чтобы не забывали и помнили… Сейчас Янессы Михайловны уже нет в живых, но память о ней жива.. в воспоминаниях близких, в её дневниках.
Янесса Михайловна Гвоздь
Перед самой войной Янесса, мама и старшая сестра Ольга с мужем и дочкой Анечкой приехали в Архангельскую область, в портовый городок Соломбала, отец остался в Сочи. Мама и муж сестры устроились на работу в порт, сестра вязала рыбацкие сети, а Яна ходила в школу и нянчилась с племянницей.
Дневник Янессы
«… Когда объявили войну, мужа сестры сразу забрали на фронт. Мы остались на иждивении мамы. Жили голодно. Когда в лесу поспела ягода, сестра уезжала на несколько дней на сбор. Я продавала эту ягоду на базаре стаканами, чтобы хоть как-то прокормиться. Так мы жили до осени, а потом решили переезжать в более «хлебные» места. Переезжать решили и наши соседи, потому что в этой Соломбале даже картофель не рос, места болотистые.
Собрали вещички и поехали… Ехали долго, из-за бомбёжек нас загоняли в тупики, долго стояли. Пересаживали в другие вагоны, вещи, которые брали с собой, пропали. Остались только наши котомки. Очень голодали. В пути умерла племянница Анечка. Люди посоветовали сестре не говорить, что она умерла, иначе нас высадят с поезда. А так как ехали, как «сельди в бочке», то боялись, что больше не попадём в поезд. Так и ехали. Сестра с мёртвым ребёнком на руках, мама и соседка тётя Феня на нижней полке сидя спали. Мы с Раей, дочерью тёти Фени, ехали лёжа на багажной полке. Сесть было невозможно, мы плакали, просились хотя бы на пол, но места на полу тоже не было. Вот так мы и добрались до Краснодара. Здесь нас с Раей волоком вытащили из вагона, самостоятельно не могли встать на ноги. Сестра с мамой пошли хлопотать, чтобы похоронить Анечку. Нашёлся добрый человек: военный офицер помог всё оформить и даже покормил нас всех по своему аттестату и купил билеты до Армавира, а там уже добирались до станицы Спокойная, родины соседки».
Фронт забрал взрослых мужчин, выживать было нелегко. Добрые люди дали маленькую мазанку, там была плита, а вместо постели солома. Топить печь было нечем, стояла холодная осень. Мама Яны с сестрой устроились на работу сушить картофель, морковь, свёклу, лук для нужд фронта. Работали в две смены. Яна тоже не сидела без дела, помогала чистить овощи. Там же и спала в закуточке, разрешали даже поесть то, что сушили. Соседка с дочерью жили у родственников.
Дневник Янессы
«…Потом сестре посоветовали обратиться в племенной совхоз, её не было несколько дней, вернулась с хорошей новостью. Маму и сестру взяли доярками, меня отправили в школу. Почему-то меня там все звали москвичкой. Жизнь немного наладилась. Маме с Олей на ферме выписывали молочный обрат, мы варили варенец, взрослые получали по 400 граммов хлеба, мне выписывали 200 граммов. Стали обустраивать быт. В совхозе дали две железных кровати, два матраца, два одеяла. Люди принесли стол, табуретки, но фронт двигался в нашу сторону. Стали приезжать эвакуированные дети из Ленинграда. В это же время я написала письмо в сочинский военкомат узнать о папе. Ответ получила быстро: Михаил Сидорович Вереншак находится на фронте, но адрес не прислали, а через некоторое время пришло письмо, что он пропал без вести. Вот так я осталась без отца…»
В военное время работали все от мала до велика. Подрабатывала и Яна. В степи был огород, и девчонка носила в корзине овощи для столовой, чистила их, за это её подкармливали. Суп девочка съедала сама, а второе несла домой маме и сестре. На следующий год семье дали землю под собственный огород, посадили овощи и картошку. Заготовили топливо. Месили навоз с соломой, закладывали в формы, сушили «кирпичи», чтобы можно было топить зимой.
Дневник Янессы
«… огород мы обработали, но урожай не довелось собрать. Пришли немцы. Перед их приходом успели угнать скот, коров, лошадей, овец. Старые жители остались с кое-каким запасом, а у нас ничего. Теперь решили пробираться на родину мамы. За наш огород и «топливо» нам дали немного муки, испекли лепёшки, взяли котомки и ушли в «белый свет». И вновь бедствия, голод. В дороге мама с Олей просили подаяние, я не могла, стеснялась, просила их, чтобы оставили меня, стыдно было есть то, что им подавали люди. У меня очень опухали ноги, были дни, когда я не могла идти вообще. Сестра ругалась, мама плакала, её слёзы разрывали мне душу, я отдыхала и шла дальше. Шли уже по оккупированной территории, когда нас забрали в комендатуру и стали допрашивать. Оля слегка картавила, мама слово скажет по-русски, слово по-украински, обе кудрявые. Я по-русски говорила чисто. На допросе вынесли заключение: мама с Олей еврейки, а меня, русскую девочку, взяли с собой, чтобы маскироваться. Не помогли ни мои слёзы и уверения, что мы одна семья, ни мамины просьбы. Закрыли нас в кутузку, пережили мы страшную ночь. Но не все полицаи ещё «оскотинились», на рассвете молоденький парень выпустил нас со словами, уходите подальше и больше не попадайтесь».
Дорога была долгой. Шли, избегая больших городов, боялись попасть в гетто, ночевали в лесу, в развалинах сёл, городов, иногда в разбитых машинах. У меня опять стали отказывать ноги, тогда решили подойти к железной дороге и попробовать сесть на товарняк. На одном полустанке нам повезло, мы смогли зацепиться за поезд, потом какой-то провал, не помню, как добрались до села, где жила мамина сестра Вера. Прожили мы у неё недолго и отправились в мамино село. Там встретили родного брата мамы. У брата своя семья, двое детей, поэтому остаться у них мы не могли. Мама обратилась к старосте, нам выделили маленький домик, дали пуд гороха – вот мы и зажили. Нам помогали все родные, жить бы да жить, но новая беда. Олю угнали в Германию».
Под следующий набор попадала и Яна. Убегать было некуда, леса в области небольшие. Оставалось прятаться при наездах немцев. Благо они не часто наведывались в село. Люди стремились быть в курсе событий на фронте и, конечно, старались помочь чем могли. На краю села был дом, в котором активно помогали партизанам. Под видом родственников к ним поступали раненые, их выхаживали, отправляли в безопасное место. У хозяина воевали на фронте три сына и дочь. Младший Федя помогал отцу. За этого паренька и вышла после войны Янесса.
Дневник Янессы
«… Наконец фронт покатился в обратную сторону, но немцы совсем озверели, стали вылавливать всё мужское население. Шли облавой, ловили, закрывали под замок. Люди прятались, кто где мог, в зарослях, по чердакам. Облава шла рядами, стреляли из автоматов во всё, что только двигалось. Отправили меня предупредить к железнодорожной станции, там, в зародах сена, спряталось много мужиков. Я успела предупредить, мужики разбежались, облава закончилась. Ещё вспоминается случай, как в очередной раз выловили и нагнали полную школу мужчин. Женщины понесли мужьям продукты, надели на себя запасную одежду, юбки, кофты, платки и таким образом вывели своих мужчин, но немцы после этого случая стали запрещать свидания.
Мой будущий муж, избежав дважды облаву, на третий раз попался. Угнали его в Германию, в концлагерь. В пути многие не выжили. Муж заболел воспалением лёгких, в лагере был врач, который сказал ему, что спасти его может только молодость. На работу Федю не гоняли, потому что он был безнадёжный. Но вопреки всему парень выжил. Правда, остались от него кожа да кости. Уже когда мы поженились, он не мог вспоминать это, его душили слёзы. Не любил он рассказывать о своих мучениях. Вернулся домой в 1946-м, а поженились мы в 1947 году. Он очень дорожил хлебом: как сядем за стол, всегда с благодарностью говорил: «Какое счастье, что хлеб можно есть сколько хочешь». И всегда у него слёзы стояли в глазах…»
Яну и Федю соединила сама судьба. Об этом они узнали много лет спустя, вспоминая военные годы. Он рассказал Яне, что однажды его спасла какая-то девчонка, прибежав на станцию, где они прятались в зародах, и предупредила об облаве. А девчонкой-то была Янесса. Поженившись, уехали по вербовке на север, отработав семь лет, Федю отправили на учёбу в Хабаровск. Он работал мастером-строителем, но влажный климат не шёл на пользу, потому поехали в Шелехов, который только начинался строиться. И уже никуда не уезжали из города.
Супруги Фёдор и Янесса Гвоздь
Прожили супруги Гвоздь в любви и согласии хорошую жизнь. И пусть в этой жизни была война, но были и молодость, и вера. Пусть этот дневник будет напоминанием людям, что нельзя забывать ни одной, даже самой малой, страницы истории. Надо помнить…
Подготовила Ольга ЗАЙЦЕВА
Фото из архива семьи Гвоздь